С большим интересом читал я материалы дискуссии в журнале «Юный художник» о роли, которую играет классическое искусство в жизни современного человека. Много писем умных, тонких, откровенных, страстных. Порой даже не верится, что авторы их — школьники: столь важные проблемы они поднимают, такие зрелые высказывают мысли. А главное — как чисто смотрят на мир, как бескомпромиссно ищут истину! Есть письма, с которыми хотелось бы поспорить. Но на то и дискуссия, чтобы обозначились разные точки зрения. Попытаюсь высказать своё мнение, тем более что подобные темы волнуют меня давно.

 

Прежде всего об увлечениях, ибо вопрос этот кажется мне чрезвычайно серьёзным. Что человека интересует, к чему тянется его душа? Думаю, именно здесь — в горячей привязанности к какому-либо делу с ранних лет — формируется будущая личность. Увлечения должны быть у каждого, особенно в юности!

Они, как известно, бывают разные: техника, искусство, спорт, танцы... Родители обычно поощряют «серьёзные» занятия: иностранные языки, физику, математику... Но если мальчишка не на шутку увлёкся футболом, голубями или даже рисованием — укорам несть числа! У меня на этот счёт твёрдое мнение: коли парень по-настоящему увлечён — ликует, когда стая чертит в небе круги, переживает, если его чубарь  прибился к другому хозяину, или всё свободное время рисует — это очень хорошо! И не надо мальчишке мешать.

 

В юности я до самозабвения любил футбол — дневал и ночевал на поле. Спорт 30-х годов и внешне и по духу сильно отличался от нынешнего. Например, нам, мальчишкам, часто выпадал случай поиграть со знаменитыми футболистами. Но прежде всего это были прекрасные люди!

 Однажды мой товарищ прорвался к воротам, и игрок сборной Ленинграда в пылу борьбы сбил его с ног. Поле было посыпано шлаком, и он проехал несколько метров. Что же сделал «обидчик»? Забыв обо всём на свете, схватил парня на руки и потащил к умывальнику смывать кровь, беспрестанно казня себя, что «сшиб мальчонку». А ведь мальчонка был на полголовы выше его...

Навсегда я запомнил знаменитого правого крайнего сборной страны Петра Григорьева. Он как-то особенно нас любил. Зачем ему это нужно было — гонять мяч со школьниками? Григорьеву мысли не могло прийти в голову, что тратит себя попусту. Он просто играл и радовался: небу над головой, зелёной траве, своему послушному телу и нам, мальчишкам.

 

Позже я не раз задумывался: не отдай столько времени и сил футболу, смог бы прибавить что-то важное к своему образованию. Например, выучить немецкий и французский, которыми бабушка и мама владели свободно. Всё так, но многое тогда прошло бы мимо, и я вырос, возможно, другим человеком. Не испытал бы того безудержного восторга, что дарил нам спорт. Не узнал многих замечательных людей, которые, как я теперь понимаю, хорошо умели отличать главное в жизни от второстепенного.

Во имя чего? Вопрос этот, один из важнейших, мы должны задавать почаще, относя его и ко всей своей жизни, и к любому делу, в которое вкладываем душу. Нашей дискуссии дало толчок письмо, полемически озаглавленное «Микеланджело или каратэ?»,— вы, конечно, помните его. Так вот, меня бы непременно взволновало другое: и классика и каратэ — во имя чего? Давайте подумаем.

 

Какую цель преследует молодой человек, занимающийся каратэ? Гармоническое развитие личности, считают некоторые, ссылаясь на целую философию, лежащую в основе этой борьбы на её родине. Но большинство наших каратистов, а часто и их тренеры, знакомы с этим учением лишь понаслышке. Да и не может оно — плод интересной, но принципиально иной культуры — органично прижиться на нашей почве. Значит, цель — чисто физическое совершенствование. Но чем тогда хуже любые другие виды спорта? Нет, привлекает всё же «пустая рука», становящаяся у опытного бойца более грозным оружием, чем нож или даже пистолет. Незаметно для окружающих как она выделяет среди них каратиста!

Только... во имя чего? Если юноша или девушка собирается бороться с несправедливостью, защищать слабых — это одно. Но если с помощью каратэ они хотят стать сверхчеловеками, которым «всё позволено»? К сожалению, такое случается.

Недавно меня навестил знакомый художник. Возвращаясь домой, он решил взять такси: поднял руку — машина остановилась, но... Невесть откуда взявшиеся два парня и две девушки, оттолкнув его, уже занимали места. «Постойте,— попробовал возразить художник,— такси остановил я». Один из парней повернулся и... Очнулся художник на земле, тяжело травмированный. В случившемся поражает не беззащитность моего знакомого, человека в возрасте, а полное отсутствие каких-либо этических понятий у юного «героя» и его приятелей.

 

Увлечение классическим искусством — дело, конечно, совсем иное. Но и тут вопрос «во имя чего?» столь же правомерен. Можно ходить на свидания с классикой потому, что они оставляют в душе особое чувство радостной полноты. А можно выстаивать громадные очереди в музеи только для того, чтобы потом в компании поддержать свой престиж «интеллектуала»: «Шедевры Прадо? Конечно, был!» А как был, что увидел? Может, просто пробежал галопом по Европам — отметился, как говорят? Увы, увлечение прекрасным тоже бывает корыстным.

 

Не спорю, хорошая осведомлённость в искусстве — вещь нелишняя. Но не главная. Многознание и культура — понятия несовпадающие. Есть люди, которые очень много прочитали, увидели, запомнили, а самостоятельных выводов делать не умеют. Полученные знания не будят их воображение, а используются как простая информация. Здесь нет активности, творчества — если понимать его широко: как созидание в самых разных областях деятельности.

Бывает и обратное: не получивший серьёзного образования человек обладает самобытным, творческим умом. Стремиться к знаниям надо, но вот кичиться ими не стоит: это лишь почва, на которой могут взойти семена творчества.

К тому же способность накапливать знания и приходить к самостоятельным выводам — только одна сторона дела. Другая же — этическая: так ли, как нужно, живу и во имя чего?

 

В народе говорят: добру ребёнка надо учить, когда он ещё поперёк лавки лежит. И верно — буквально с первых часов жизни младенец попадает в мир этических представлений. Всё незаметно откладывается в его душе — даже тон, каким с ним разговаривает мать, даже песни, которые она ему поёт. Ведь этика не столько в специальных книгах или нравоучениях, сколько в конкретных поступках человека. Как он вошёл в трамвай, куда бросил обёртку от мороженого? Причём самые главные поступки, по которым можно судить о чьём-то нравственном облике, совершаются не по рассуждению, а по непосредственному чувству.

 

Самовоспитание — ежедневная, ежечасная, ежеминутная работа души, скрытая от постороннего взгляда. Дело не в том, что кто-то увидит твой дурной поступок и осудит. Или даже расскажет другим. Человек не позора должен бояться, не наказания, а вот именно своего дурного поступка. Чёрствости, низости, бездуховности, даже чёрной мысли. Обязан жить и оберегать от грязи всё, что в нём есть благородного и прекрасного. В этом, если хотите, его жизненный подвиг.

 

Великая нравственная школа — человеческое общение. Оно всё расставит по своим местам и скажет, чего мы стоим. Умеем ли, например, разговаривать с человеком, который ниже нас по образованию? Ага, нам скучно? А ведь собеседник, возможно, пережил то, что нам и не снилось, у него многому можно научиться. А мы прошли мимо. Понимаем ли другого: чувствуем ли, когда у него плохо на душе, готовы ли ради него пожертвовать собственным благополучием? Да что благополучием — просто временем!

 

Мне кажется, раньше было больше непосредственного общения между людьми. В компаниях горячо спорили о самом наболевшем. В семьях читали вслух и потом обсуждали прочитанное. Писали друг другу прочувствованные письма. Сегодня по вечерам чаще всего сидят перед телевизором или слушают магнитофонные записи. Музыка сделалась постоянным фоном, мы до того привыкли к ней, что, похоже, не можем по-настоящему воспринимать.

 

Хочется спросить некоторых: «Что вы — живые приставки к магнитофонам?» В детстве, в голодные годы, я жил в деревне недалеко от Витебска. И вот, помню, под вечер люди собирались где-нибудь и пели. Да как!

Ведь «простонародное» русское хоровое пение, которое практически неизвестно городской молодёжи, — явление удивительное. Открытие его в начале XX века было подлинной сенсацией в музыкальном мире, да и по сей день крупнейшие западные музыканты буквально гоняются за пластинками с записями наших фольклорных ансамблей.

И ведь что интересно: нот никто не знал, песня передавалась на слух, рождаясь каждый раз как бы заново. Это было настоящее, высокое искусство! Большинство односельчан к тому же играли — кто на гитаре, кто на балалайке. А пастух виртуозно владел рожкам.

Кто-то скажет: это отжившее. Нет! Это современное, без чего невозможно счастье человека, потому что каждый из них был творцом. Может, из-за этих воспоминаний так приятно бывает, когда вечерами молодые люди играют в соседнем сквере на гитаре и поют.

 

Плохо, когда, привыкнув с детства только получать, человек постепенно забывает о своём долге перед людьми. Недаром русская поговорка гласит: «Не дай бог взять, а дай бог дать». Народ давно подметил, что истинное счастье приходит к тем, кто, не скупясь, отдаёт себя людям — ближним, дальним, родному народу, стране, человечеству. Тут действует «закон родника» — чем больше из него берут воды, тем больше её прибывает. И тем она чище!

 

Растить в себе Человека — долг каждого из нас. Но тысячекратный — художника! Ведь он выходит к людям с произведениями, где так или иначе отразилась его душа. И если в сердце его мрак и пустота, какими мыслями и чувствами обогатит он зрителей?

Думаю, что художником имеет право называть себя далеко не всякий, кто профессионально держит в руке карандаш, кисть или резец. Вспомним: М. В. Нестеров, который чрезвычайно серьёзно относился к нравственной миссии искусства и даже избегал портретировать дурных людей, говорил: «Я не художник. Я только живописец». Вот какое это высокое понятие!

Микеланджело, Рембрандт, Рублев, Суриков... В нашем представлении они не просто маэстро — профессионалы высочайшего класса, но прежде всего люди поразительных духовных взлётов и прозрений.

 

И верно: важнейшая черта большого искусства — постоянное внимание к вопросам добра и зла — любое значительное произведение создается на основе этических представлений своего времени.

 

Художник что-то берёт из книг, ещё и ещё раз вглядывается в творчество своих современников и предшественников, но чаще просто пытливо всматривается в повседневную жизнь, вскрывая её нравственные основы. Как живут люди, что почитают за благо, о чём мечтают?

Поэтому настоящее искусство всегда, с одной стороны, отражает действительность, а с другой — выражает идеалы родного народа. Слияние этих двух начал и есть художественная правда.

Великие же мастера, которых мы называем классиками, так глубоко проникали в смысл бытия, что поднимались в своих шедеврах до всечеловеческих идеалов Истины, Добра, Красоты.

 

Порой слышишь, что искусство их устарело. Дескать, мир меняется, меняется и человек. Вон в каких городах мы живем, вон какие машины нас обслуживают. И проблемы соответственно решаем куда более сложные, чем они. А как убыстрился сам ритм жизни! Пусть же классика остаётся бабушкам и дедушкам, а молодым нужно новое искусство... Признаться, я и сам в юности думал примерно так же.

 

Вспомним, однако. Микеланджело создал «Пьету» в 25 лет, а в 27 — «Давида». Фёдор Васильев умер в 23 года, оставив после себя целое направление в пейзаже. А в каком возрасте творили свои шедевры Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский? Только двое из них прожили больше 35 лет.

Сегодня же тридцатипятилетнего художника мы все ещё называем «молодым»... Выходит, классики жили «быстрее» и напряжённее, чем многие из нас? Так, может, и вопросы их волновали не такие уж простые, как порой кажется с самой высокой школьной парты?

Да, мир стремительно изменяется. Но глубинные нравственные проблемы с новой силой встают перед человечеством. Жертвенность и эгоизм. Верность и предательство. Жажда истины и нигилизм. Мир и война.

Эти и многие другие проблемы никто, конечно, отменить не в силах. Как и чувства наши, которые за прошедшие столетия не так уж сильно изменились. Будь по-иному, люди обходились бы «искусством» одного дня. Однако классика существует и независимо от чьих-то желаний будет волновать людей вечно.

 

Вернёмся к молодому зрителю, который уже «отметился» на очередной выставке и сейчас демонстрирует приятелям каталог, за которым протолкался в очереди полсеанса. Вы знаете, это не выдуманный персонаж. И необязательно молодой.

Я сам встречал подобных ценителей искусства, причём даже среди художников и искусствоведов. Помню, один всё бегал по Лувру, а потом в Москве описывал знакомым виденные шедевры: «Это восхитительно!» А ведь стоял перед каждым не больше минуты.

 

«Войну и мир» нельзя прочитать за минуту. Любое симфоническое сочинение тоже звучит дольше. А на живопись или скульптуру, выходит, и этого времени достаточно? Да, чтобы запомнить и щегольнуть потом. Но получить от произведения изобразительного искусства то, что оно действительно может дать зрителю, за 60 секунд, конечно, невозможно. Подлинное восприятие требует напряжённого смотрения и большой внутренней работы. Требует времени и времени.

 

Не случайно я повторил это слово дважды: к классике нужно обращаться постоянно. И каждый раз вы увидите и поймете нечто для себя неожиданное, и всё же не будет конца загадкам, требующим новых свиданий.

Да и не во всякий момент человек бывает готов к восприятию произведения. По себе знаю — в музее встретишься наконец-то с вещью, увидеть которую мечтал много лет. Смотришь, а не чувствуешь! Что делать, начинаешь ходить по залам, время от времени возвращаясь. И вдруг оно наступает, мгновение, когда начинаю получать от произведения искусства неведомую энергию, которая открывается только изредка. Назову его священным.

 

Не все догадываются об этом чуде. А некоторые, к сожалению, лишили себя этой радости. Виной та самая пресыщенность, о которой мы говорили в связи с музыкой, страшная беда человечества!

Сейчас почему-то считают, что дети должны как можно больше знать, видеть, слышать. И вот молодой человек легко жонглирует именами и цитатами, но может ли он в полную силу воспринять оригиналы? На выставке, которая выпадает раз в жизни, он порой лениво ходит от экспоната к экспонату: это я видел, это тоже. И в сердце готовые формулы из читанных когда-то статей...

 

Восприятие искусства должно быть живым и искренним. А то ведь как случается.

В Эрмитаже хранится великолепная картина — «Явление Аврааму трёх ангелов». В начале ХХ века она входила во все каталоги: считалось, что это творение Рембрандта. Около полотна всегда толпились восхищенные зрители. Потом установили, что автор — один из художников школы Рембрандта. И что же? Теперь почти все равнодушно проходят мимо. Но разве из-за смены таблички картина что-то утратила?

 

В ваших письмах часто повторяются одни и те же имена — обычно великих мастеров Возрождения. Реже вы ссылаетесь на русских классиков, которые нам ближе и роднее. И почти никто не назвал художников, неизвестных широкому кругу зрителей.

А ведь в любом областном музее есть хорошие работы малоизвестных художников и обязательно несколько первоклассных. Общение с ними доставит вам немало радости и скорее приведет к пониманию искусства, нежели десятки «слепо» прочитанных страниц. Не стыдитесь, если картина, которая вас искренно взволновала, принадлежит, по мнению специалистов, какому-нибудь «третьестепенному» автору. Растите свое чувство: возможно, что из этого маленького зерна вырастет со временем великолепное древо.

 

Не нужно думать, что существует какой-то список избранных имён и произведений, «пройдя» который вы станете непогрешимыми ценителями прекрасного. Искусство — самая демократичная форма общения людей. Я бы уподобил его храму, в который ведёт несчётное число дверей. И войти можно в любую из них.

 

...Я представляю себе мальчишку или девчонку, которые учатся рисовать где-нибудь в маленьком городке. Или в деревне. Работают увлечённо — не могут не рисовать. Пусть то, что они делают, несовершенно. Потом они обязательно пойдут дальше. Будут открытия и неудовлетворённость собой — впереди долгий и трудный путь. Но сейчас они не думают о славе — просто рисуют и радуются. Это огромное счастье!

 

А. М. ГРИЦАЙ, народный художник СССР

Журнал Юный художник №12. 1982 г.

 

На аватаре: «Портрет Алексея Михайловича Грицая» (художник Коркодым В. Н., 1996 г.)