Василий Захарович Бородай

В. 3. БОРОДАЙ, скульптор, народный художник СССР:

 

— В искусство я пришёл поздно — в 34 года. В 15 лет, когда многие мои сверстники уже учились в художественных школах, я лишь поступал в днепропетровское ФЗУ «Юный металлист», чтобы через два года встать за токарный станок. Мне предстояло трудиться в рядах самого передового в мире класса — рабочего. Но какая-то сила властно тянула меня к искусству. Почти каждый день после работы ходил в музей, рисовал дома и, наконец, решился сменить специальность, хотя с тех пор остались у меня любовь к металлу, умение превратить бесформенную металлическую болванку в отточенную деталь.

Могу с уверенностью сказать, что этот перелом в жизни я сделал благодаря Н. С. Погребняку, школьному учителю рисования. Те, кто стремился к прекрасному, неизменно находили в его лице друга и наставника.

Мне хотелось стать живописцем. Казалось, что красками можно полнее выразить свое ощущение мира. Картина, кроме того, понятнее и ближе восприятию зрителя. Но на живописное отделение Днепропетровского художественного училища я не прошёл по конкурсу, и мне предложили остаться на скульптурном. Сложное искусство скульптуры открылось мне благодаря замечательному педагогу А. И. Жирадкову, воспитаннику известного скульптора А. Т. Матвеева.

Я занимался довольно успешно и был рекомендован в Ленинградскую академию художеств в числе лучших выпускников училища. День его окончания совпал с началом войны. Вернуться в институт я смог только в 1947 году, после того как прошёл дорогами войны по родной земле, Румынии, Польше, Чехословакии, Германии.

Война оставила неизгладимый след в душе, стала моим аттестатом гражданской зрелости. С войны я пришёл уже другим человеком, видевшим смерть, горе, разрушение. Поэтому так дорога мне одна из первых работ, возможно, и не столь совершенная, как теперь думается, но глубоко искренняя,— «Уходили комсомольцы».

 

Скульптура эта автобиографична. В 1941 году, уходя на фронт, я расставался с любимой девушкой, которая должна была стать моей женой. Наше счастье было совсем близко, и от этого расставаться было ещё тяжелей... Два чувства владели мной во время этой работы — с детства любимая песня о комсомольцах гражданской войны и личные переживания.

В. Бородай. Уходили комсомольцы. Бронза. 1957 г.

Долго и упорно трудился над композицией скульптуры. Оказалось, что две фигуры закомпоновать гораздо труднее, чем три. Мне хотелось, чтобы моя скульптура смотрелась со всех сторон, чтобы не было невыгодных точек и каждая дополняла и обогащала звучание композиции в целом. Она получила высокую похвалу художника К. Ф. Юона, отметившего её в числе лучших работ всесоюзной выставки 1957 года.

Самый трудный этап жизни я прошёл, защищая то, что любил. Образ Родины видится мне как образ простой женщины-матери. Он воплощён в монументе Великой Отечественной войны, открытие которого состоялось в Киеве в прошлом году.

Сейчас я завершаю работу ещё над одним крупным памятником в честь 1500-летнего юбилея Киева. В этом поэтическом произведении стремлюсь передать пластическое восприятие легенды о сотворении Киева тремя братьями: Кием, Щком и Хоривом и их сестрой Лыбедью.

Работа над памятником В. И. Ленину и над Музеем Великой Отечественной войны в Киеве потребовала много сил и времени — около 20 лет. Поэтому хочется теперь побыть в мастерской, завершить начатые станковые произведения.

В течение последних пятнадцати лет я преподаю на факультете скульптуры Киевского художественного института. Воспитывая будущих скульпторов, всегда стремлюсь быть похожим на своих учителей. Главная цель педагога — увлечь студента, дать ему возможность почувствовать себя творцом. Между учеником и учителем существует вечный взаимообмен. Заходишь к студентам в мастерскую, видишь новое, неожиданное решение, и самому хочется идти дальше, искать.

 

Александр Михайлович Лопухов

 

А. М. ЛОПУХОВ, живописец, народный художник УССР, ректор Киевского государственного художественного института:

 

— Первая встреча с искусством произошла у меня в пятилетнем возрасте. Мы жили тогда в селе в Сумской области. Там был паренёк, который искусно лепил из теста коров, раскрашивал их чернилами и обжигал в печке. Увидев эти миниатюрные скульптурки, я был потрясён: как же такое чудо получается?

Два года спустя я начал рисовать птиц. Не знаю, что больше нравилось — наблюдать ли за ними или воспроизводить на бумаге особенности их строения и окраски? Потом по просьбе старшего брата помогал ему иллюстрировать альбомы по ботанике. Но мысли стать художником ещё не было, собирался стать кинооператором. Десятки раз смотрел фильмы о Чапаеве, Богдане Хмельницком. А дома занимался раскадровкой фильма, продумывал и зарисовывал каждый кадр.

Грянувшая война нарушила все планы — я пошёл на фронт. Вернувшись после победы в Киев, решил поступить в Киевский художественный институт на факультет живописи. Хороших условий для работы тогда не было: самодельные кисти и краски носил с собой в кармане шинели. Учение продвигалось туго, но мой учитель А. А. Шовкуненко не позволял раскисать, вселял уверенность в собственные силы.

Ещё в институте я начал работу над образом Ленина. Этой теме посвящена дипломная картина «В Петроград. В. И. Ленин». Её сюжетной основой послужило действительное событие: 7 октября 1917 года В. И. Ленин, который скрывался в Финляндии от сыщиков Временного правительства, на паровозе прибыл в Петроград, чтобы возглавить подготовку вооруженного восстания.

А.М Лопухов. «В Петроград. В.И. Ленин.» Холст, масло. Вторая Всесоюзная выставка дипломных работ студентов художественных вузов СССР 1953 г.

Черты лица Владимира Ильича я изучал по его посмертной маске, прижизненным изображениям, фотоматериалам. А вот как воссоздать образы двух людей, его сопровождавших: машиниста Гуго Ялавы и коммуниста Эйно Рахья? Воспоминания Н. К. Крупской и других большевиков, фотографии помогли мне в работе.

После долгих поисков в разных депо нашёл паровоз старого типа, ездил на нём, изучал эффекты света от пламени топки, искал нужный цвет осеннего вечернего неба. Красные, жёлто-оранжевые, чёрные, синие и тепло-зелёные цвета, по замыслу, подчёркивали драматизм предреволюционной обстановки...

Эта и другие историко-революционные картины — «Кармелюк», «Арсенальцы», пейзажи — всё это образы Отчизны, её подвига, её труда. Во имя колосящейся спелыми хлебами, белеющей весенними садами родной земли сражались мы на фронтах войны.

Лопухов Александр Михайлович «Устим Кармелюк» 1982 год

Сегодня я веду мастерскую живописи в Киевском художественном институте и выпустил в жизнь уже не одно поколение живописцев.

Невольно сравниваешь прошлые выпуски с нынешними.

Ещё лет десять тому назад молодых больше тянуло к созерцательности, мечтательности. Позиция сегодняшнего художника активнее, серьёзнее. Молодёжь стремится раскрывать в своих работах значительные события сегодняшнего дня, осознаёт неразрывную связь с героическим прошлым народа.

 

Михаил Гордеевич Дерегус

 

М. Г. ДЕРЕГУС, график, народный художник СССР:

 

— Родился я в маленьком живописном селе Весёлое на Харьковщине в семье сельского фельдшера. Отец объезжал сёла, помогая больным, и, когда я подрос, часто брал меня с собой. Каждая такая поездка оставляла массу впечатлений. Помню наши детские игры, в которых мы старались подражать труду взрослых. Кирпич с привязанным к нему куском водопроводной трубы работал у нас как паровая машина, сферическая корка арбуза с продетыми в неё хворостинами — мельница, а длинная сучковатая палка заменяла любимого коня.

М.Г. Дерегус Иллюстрация к повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба»

С детства любил крестьянские праздники, особенно свадьбы. Глаза разбегались от красивых одежд молодиц и парубков! Как ладно сидели на них белоснежные вышитые рубахи, подобранные поясами с кисточками, яркие плахты, платки на головах женщин! А сколько песен довелось услышать в детстве! Кажется, и сегодня слышатся мне чарующие звуки девичьих голосов, плывущие в звенящей тишине летнего вечера. Много слёз, горя и радости народной вобрала в себя эта песня. Не полюбить её было просто невозможно.

 

В детстве я, как и многие, любил рисовать. Красок не было, вполне хватало двухконечного сине-красного карандаша и обрывка бумаги. Помню, начинал я с копирования открыток, коллекционировал репродукции с пейзажами Г. Левченко, С. Васильковского. Потом стал ходить на этюды с художником С. К. Вакуленко. Этот скромный, бесконечно влюблённый в живопись человек по-настоящему увлёк искусством.

 

После окончания художественного института выступал в основном как живописец, а графикой начал заниматься с лёгкой руки друга, известного графика Василия Ильича Касияна, познакомившего меня с техникой офорта. С тех пор живопись и графика стали для меня неразделимы.

М.Г. Дерегус «Дума про казака Голоту» 1947 г.

Оглядывая свой вот уже более чем полувековой путь в искусстве, пытаюсь быть беспристрастным критиком и могу сказать одно: работы мои дороги как частица любви к родной земле, к её неутомимому в труде и борьбе народу. Образы народных героев оживали в думах и песнях, в произведениях Тараса Шевченко, Леси Украинки, Гоголя. Я живо представлял себе шевченковскую Катерину, и Мавку из драмы-феерии «Лесная песня» Леси Украинки, и могучие характеры Тараса Бульбы и Остапа.

Народное творчество, народная песня, украинская литература были неизменными помощниками. Так, триптих «Дума про казака Голоту» родился из песни. Левая его часть как бы иллюстрирует слова «Мать сына в дороженьку слёзно провожала». Ведь образ женщины-матери, отдающей Родине самое дорогое — своего сына, и образ юного героя сложился и дошёл до нас из народных дум.

 

Андрей Андреевич Коцка

 

А. А. КОЦКА, живописец, заслуженный деятель искусств УССР:

 

— Тяга к искусству возникла у меня ещё в детстве. Жили мы в Ужгороде, семья была большая. Отец работал на фабрике, а в свободное время занимался резьбой по дереву. То солонку сделает, то шкатулку, украшенную замысловатым узором. Затаив дыхание, я следил за ним. В школе увлёкся рисованием, но семья нуждалась, и в 14 лет учение пришлось оставить. Работал столяром, посыльным, разнорабочим.

Не знаю, как сложилась бы моя судьба, если б не мама. В мечтах она видела детей образованными и настояла, чтобы я учился дальше. Я поступил в учительскую семинарию, где встретился с замечательным художником и педагогом А. М. Эрдели. А вскоре в Ужгороде открылась Публичная школа рисования, во главе которой встал вместе с Эрдели И. И. Бокшай. Каждый вечер сюда приходили одарённые, но не получившие специального образования люди разных возрастов. По воскресным дням мы вместе с учителями отправлялись за город — «на натуру». Многие потом стали профессиональными художниками: преподаватели наши отдавали все силы, чтобы в родном Закарпатье родилась собственная школа живописи.

 

В те годы я и задумался впервые: не стать ли художником? Но легко сказать... После семинарии меня направили учительствовать в Тихое — глухое село на Верховине. Бедность, болезни, темнота и 80 пар ребячьих глаз передо мной. Думал, не выдержу. А потом привык, огляделся и решил, что мне повезло! В самом деле: работу учительскую я люблю, краски всегда под рукой. А красота-то какая! Пять лет я прожил в Тихом и постоянно чувствовал радость. Кажется, сама душа пела. Там и нашёл себя как художник.

 

В том, что стал живописцем, решающую роль сыграла природа Закарпатья. Я обнаружил, что едва ли не каждая речная долина у нас выдержана в своей цветовой гамме. Одна речка скачет в мрачном ущелье, а другая до последнего камушка напоена солнцем. Но поразительнее всего, что жители разных долин непохожи друг на друга: в тенистых — смуглые, в светлых — русые. И одежды традиционные обязательно «в тон» пейзажу. Представляете, сколько задач нужно решить художнику!

 

Мало отыскать выразительный типаж, скажем, молодой крестьянки, нужно ещё найти язык, которым только и можно рассказать о её лице, осанке, одежде и окружении. И тут на помощь пришло народное искусство. Я заметил, что ткачихи или вышивальщицы использовали обычно всего два-три цвета. Но как они их обыгрывали! А что, если, подумал я, строить свои работы тоже на сопоставлении двух-трёх основных цветов? Нет, я не отказался от профессионализма — в основе лежали всё те же академические требования к рисунку, композиции, живописи. Просто в мое творчество вошло и чисто народное понимание красоты.

 

В прошлом году в Ужгороде прошла моя персональная выставка. Впервые увидел вместе столько своих картин. Какие особенно дороги? Может быть, ранние, о которых уже говорил: профессиональных просчётов в них немало, но много и неподдельного чувства. А может, работы конца 40-х годов, когда после установления Советской власти в Закарпатье началась новая жизнь. Мы, художники, стремились запечатлеть происходящие огромные перемены. Когда началась коллективизация, я много писал портретов крестьян, что шли в первых рядах. Например, кукурузовода Ханну Ладани. Тогда она ещё ничем не прославилась, а ныне дважды Герой Социалистического Труда!

Очень дорог мне и портрет молодой женщины, в котором хотелось дать собирательный образ новой Верховины. Так и назвал картину — «Верховинка».

А.А. Коцка. «Верховинка» Холст, масло. 53,5 х 64 см 1976 г.

Галерею женских образов мечтаю дополнить серией портретов своих современниц — юных и пожилых, прославленных на всю страну и никому ещё не известных. Ведь время идёт — меняется и мир. И не откладывать в сторону кисть — единственный для художника способ понимать людей и осознавать происходящие в мире перемены.

 

Георгий Вячеславович Якутович

 

Г. В. ЯКУТОВИЧ, график, заслуженный художник УССР:

 

— Романтическая увлечённость историей пробудилась во мне намного раньше, чем желание рисовать. И это легко объяснимо: с детства я был влюблён в город, в котором родился на мрачной и загадочной улице Петровской, спускающейся к Подолу, самой древней части Киева. Его легендарные холмы были излюбленным местом мальчишеских игр, фантастических путешествий в прошлое. Целыми днями бродили мы с ребятами здесь, пытаясь представить тех, кто когда-то жил, бился с врагом...

 

Ещё одна любовь, которая началась с детства,— к книге. Помню, как в сарае нашли с друзьями том «Истории русской словесности» со старинными гравюрами и, разглядывая их, словно читали летопись старины, оставленную нам предками. Книга всегда была главным сокровищем в нашем доме. Вечерами отец любил читать вслух «Огнём и мечом» Генрика Сенкевича, всю войну проездил с нами «Дон Кихот» Сервантеса с иллюстрациями Г. Доре. И первый свой рисунок я тоже сделал из книги: перерисовал из томика А. Дюма гравюру с изображением всадника, скачущего во мраке.

 

Нет, художником я становиться не собирался. Как и большинство мальчишек моего поколения, мечтал быть моряком, кавалеристом. Мой отец, человек строгий, принципиальный, сразу внушил мне, что надо рисовать или как Репин, или вообще не рисовать.

Рисовать начал неожиданно в эвакуации, в Горьковской области. У одной девочки, нашей соседки, нашлась коробочка с красками, и мы стали писать вместе. Я изобразил стог сена, деревню вдалеке со стоящими над трубами дымками. При взгляде на вышедшую из-под моих рук картинку меня охватил трепет. Кажется, тогда я впервые ощутил свое призвание.

 

К живописи у меня не было наклонностей, зато графика и книжная иллюстрация увлекли по-настоящему. Ещё мальчишкой, не раз перечитывая гоголевского «Тараса Бульбу», всегда с удовольствием рассматривал литографии Е. А. Кибрика. Из соединения слова и изображения рождалось чудо. Читаешь, к примеру, о том, как Тарас обронил свою трубку, и тут же в конце страницы видишь её, одиноко лежащую в траве, найденную глазом художника. Позже, став профессиональным графиком, я не раз обращался к иллюстрациям Кибрика как к высокому образцу.

 

Почти все мои работы связаны с иллюстрированием произведений, посвящённых историческому прошлому нашего народа. В их числе драматические поэмы И. Кочерги «Ярослав Мудрый», «Свадьба Свички», повесть М. Коцюбинского «Тени забытых предков», книга М. Пригары «Казак Голота». С годами появилась потребность глубже проникнуть в прошлое, отразить его во всей сложности и противоречивости, показать вечную правду человеческой жизни. Главное — это гражданская позиция художника. Она придаёт страстность и убежденность творчеству, действенность его искусству.

Г.В. Якутович. Иллюстрация к летописи «Повесть временных лет». Офорт. 1981 г.

Последняя, недавно оконченная мною работа связана с иллюстрированием «Повести временных лет» для издательства «Детская литература». Свою задачу я видел в том, чтобы дать развернутый изобразительный комментарий замечательному тексту. События, описанные в «Повести», происходили в Киеве, и я попытался создать образ города таким, каким он был во времена Владимира Мономаха и Ярослава Мудрого. В этом помогли исследования историков, этнографов, литературоведов. Я изучал реконструкции Киева, много рисовал с натуры, подолгу просиживая с карандашом на холмах, любимых с детства. Нужно было представить облик людей того времени, воинское снаряжение. Хотелось, чтобы у читателей сложилось реальное представление о жизни Киевской Руси с её эпической красотой, суровостью, поэтичностью.

 

Сергей Алексеевич Григорьев

 

С. А. ГРИГОРЬЕВ, живописец, народный художник СССР:

 

— Закончил я вуз как график, а нашёл себя впоследствии в живописи. Как это случилось?

В годы войны я довольно долго работал начальником прифронтового Дома культуры, и перед моими глазами проходили тысячи красноармейцев. Рассказы их постепенно складывались в картину всенародной битвы, где находилось место и героическому, и страшному, и трогательному. Люди эти были бойцами разбитых частей, остро переживавшими драматические события первых месяцев войны. Они приходили к нам в клуб не просто повеселиться, а прежде всего за духовной поддержкой. «Так вот каким должно быть искусство,— часто думал я,— вот как высока его миссия!»

Война многое помогла понять. И когда после победы вновь появилась возможность заняться творчеством, я твёрдо решил: надо делать что-то серьёзное, что возьмёт людей за живое. По моим представлениям, наиболее сильно и глубоко могла действовать на зрителя тематическая картина.

Правда, первую известность принесла мне небольшая акварель «Детская музыкальная школа». Говорили, что в этой акварельке войны не меньше, чем в иной баталии.

Потом было создано полотно «Приём в комсомол» — одно из самых дорогих мне. Родилась эта картина, можно сказать, из самой жизни.

Дочь должны были принимать в комсомол. Я пришел «поболеть» за дочку и увидел почти ту самую сценку, что после изобразил: старый коммунист и взволнованные событием ребята. Светлые, чистые! Когда мой профессор, замечательный живописец Ф. Г. Кричевский, посмотрел начатую картину, он сказал: «Вот это твоё».

С.А. Григорьев. «Приём в комсомол» Холст, масло. 142 × 201 см 1949 г. Национальный художественный музей Украины, Киев

Угадать особенности дарования, помочь развиться индивидуальности — главное в деятельности педагога.

В последние годы я руковожу академической мастерской в Киеве. Здесь стажируются молодые способные художники Украины. Они очень разные, и меня это радует. Ведь непохожесть талантов — залог богатства искусства. Настораживает порой недостаточная подготовка, и прежде всего по моему любимому предмету — рисунку. А ведь это основа основ! Вообще я бы хотел сказать молодым: не стремитесь к раннему успеху, это опасная штука. Характер ещё не сложился, а тут слава, деньги... Не к успеху надо стремиться, а к мастерству. Ведь подлинное искусство прежде всего результат самоотверженного труда.

 

Пути развития искусства заботят не только нас, художников. В прошлом году нашу республиканскую выставку посетили партийные и государственные деятели Украины во главе с членом Политбюро ЦК КПСС, первым секретарем ЦК КП Украины Владимиром Васильевичем Щербицким. Затем состоялась встреча руководителей партии и правительства с художественной интеллигенцией республики, где выступил В. В. Щербицкий. Говорил он тепло, сердечно, настраивая нас на серьёзную работу по воспитанию человека коммунистического будущего. Эта встреча — одно из самых памятных событий минувшего года.

 

Нынешний год отмечен 1500-летним юбилеем Киева. Я жил во многих городах и никогда их не забуду. Но Киев... Помню, после войны я шёл разрушенным Крещатиком и чуть не плакал. Мог ли представить, что он станет таким прекрасным, как сегодня? Наверно, сильнее всего любишь то, во что вложил душу. С тех пор как живу в Киеве, горьких лет и радостных набежало больше пятидесяти. Как же не любить его, если тут вся судьба!

 

Журнал Юный художник №5 1982 г.