Я встречал Владимира Ильича Мешкова ещё до войны, когда он работал в газете «Красноярский комсомолец». Сухопарый, подвижный, со смуглым, чуть-чуть монгольским лицом, всегда спокойный, он позднее всех засиживался в редакции, вырезая на куске линолеума то заставку, то какой-нибудь пейзаж. Я любовался точными, спокойными движениями молодого художника, удивлялся его зоркому глазу, его усидчивости. А потом в газете появлялись его первые, ещё робкие, не очень уверенные гравюры.

 

Шло время. Однажды Мешков погрузил на пароход «Мария Ульянова» целую телегу линолеума и поплыл в Туруханск, затем из Туруханска на катере добрался до Туры, окружного центра Эвенкии. Пожалуй, в то время он и сам не знал, что этот далекий край станет его творческой родиной, что именно здесь в нём родится настоящий художник.

 

Изредка мне попадались отдельные номера газеты, заполненные его линогравюрами — портретами передовых людей, заставками, клишированными заголовками, рисунками на всю полосу. Они мне говорили о том, что он полюбил суровый и живописный Север — край ярких, контрастных красок и в то же время нежнейших, тончайших оттенков и переливов.

Всё это волшебство, всю эту удивительную цветовую гамму ещё никому не удавалось передать в живописи, тем более — в графике. Может быть, потому, что для этого мало почувствовать её, надо самому проехать на оленях не одну сотню километров по тайге, в сорокаградусные морозы спать на снегу в мешке из оленьих шкур или в палатке, «забыв, что в двух шагах метель неистовствует до рассвета». А главное — надо полюбить людей Эвенкии — смелых охотников и следопытов тайги, скромных и гостеприимных, честных и отзывчивых, сродниться с ними, проникнуть в их сердца, стать не просто заезжим гостем, а другом, советчиком, спутником в их странствиях.

 

Далёк этот соболиный край. Даже сейчас, когда самолётом за несколько часов можно попасть в Красноярск из всех его районных центров, он по-прежнему труднодоступен. Жизнь эвенков, в основном, проходит в тайге, на факториях, в оленеводческих и промысловых бригадах. А каждая фактория отдалена от другой на расстояние двухсот, а то и трёхсот километров. От фактории до иной бригады неделя пути. Ко многим из эвенкийских селений путь до сих пор остается тот же: зимой на оленях, летом по реке, на самоходке, моторке, лёгкой лодчонке-берестянке. И этими древними дорогами людей оленьего края шёл в большое искусство молодой художник Владимир Мешков.

Владимир Ильич Мешков. Цветная линогравюра.

 

Началась война, и я потерял Владимира Мешкова из виду. А потом... потом встретился с ним... на страницах центральных газет и журналов. И трудно было сдержать искреннее изумление мастерством художника. Ещё более точным и ёмким стал каждый его штрих, уверенным — резец! Почти каждая новая работа Мешкова для меня была маленькой своеобразной новеллой с чётким законченным сюжетом.

 

Вот его цветная линогравюра «Поздний гость». Разве это не рассказ или небольшая поэма? На переднем плане — пара усталых оленей. Один из них прилёг на снег. Стережет поклажу мудрая лайка. Брошен на снег хорей — шест каюра, которым он погоняет оленей. А вдали гостеприимно светится окошко заметённой снегом избушки с высокой мачтой радиостанции. За избушкой виднеется другая. Фактория! Жилой поселок... Чётко видна фигура путника, направляющегося в избушку. Уже по самой походке человека, по наклону его спины, тяжело опущенным рукам чувствуешь, как он устал и продрог. Сейчас он войдёт в тёпло натопленную избу, сбросит с себя неуклюжий, промёрзший сакуй и всем своим существом ощутит благодатное тепло раскалённой докрасна печурки, горьковатый привкус обжигающего губы крепкого чая.

А над белым безмолвием — сполохи полярного сияния, его мерцающая, переливающаяся лента, то ярко-белая, то зеленоватая, то лиловая...

Владимир Ильич Мешков. Северное сияние. Цветная линогравюра.

 

Другая гравюра — новелла «Возвращение с промысла». Багровый закат, предвещающий жгучий мороз, свинцово-синяя, ещё не успевшая застыть вода реки, усталые, но радостные лица охотников, возвращающихся с добычей.

 

Прекрасна работа «Фактория на Тунгуске». Впрочем, среди бесчисленных гравюр, созданных художником, найдётся немало и более поэтичных. Сам художник как-то в шутку сказал, что если соединить вместе все сделанные им на линолеуме линии, то они вытянулись бы на несколько тысяч километров. Можно только удивляться изумительному терпению художника, его искусной, поистине ювелирной работе. Такое мастерство достигается лишь упорным, повседневным, кропотливым трудом. Это особенно чувствуешь, когда просматриваешь сотни зарисовок лиц охотников, их одежды, утвари и т. д. И из этих многих рисунков и набросков создается одна гравюра.

Владимир Ильич Мешков. На факторию. Цветная линогравюра.

 

Присмотритесь внимательнее к гравюре «Лиственничный яр». Я уже не говорю о её интересном цветовом решении, о тонкой передаче оттенков. На гравюре изображены десятки лиственниц. И каждая из них непохожа на другую, как это и бывает в жизни, в действительности.

Владимир Ильич Мешков. Лиственничный яр. Цветная линогравюра. 1956 г. (Репродукция из журнала «Художник» № 12, 1964 г.)

 

В 1958 году Мешков с группой писателей и журналистов отправляется на Диксон. Плыли на красавце-теплоходе «Валерий Чкалов», но художника это не радовало. Разве узнаешь неведомый для себя Таймыр из окна комфортабельной каюты теплохода? И вот уже вездесущий «АН-2» несет его в глубь таймырской тундры — в Волочанку, центр Авамского района. Оттуда на моторной лодке вместе со своими спутниками-саха он пробирается на факторию Камень. Был конец августа. В пути их неожиданно застигла «чёрная пурга» — самая страшная пурга на Севере, когда ничего не видно даже на расстоянии протянутой руки. Лодку выбросило штормом на песчаный берег. Подкидывая в костёр намытый волнами плавник, пять дней просидели они без пищи, находясь между жизнью и смертью. Только на шестые сутки, когда немного стихла пурга, на костёр набрёл оленевод-саха, искавший пропавших оленей. Он привёл замерзавших путников в свой чум, накормил, а потом доставил на факторию. Мешков слёг в постель. Его тряс жестокий озноб. Но через несколько дней художник снова был на ногах...

Владимир Ильич Мешков. К Полярной звезде. Цветная линогравюра.

 

Трудное это было путешествие, зато сколько новых рисунков — зарисовок быта, одежды, утвари, жилищ таймырских оленеводов! Кстати здесь же, в районном центре — Волочанке, в школе, он встретил парнишку. Звали его Мотюмяку Турдагин. Он был нганасаном, сыном одной из самых маленьких народностей Крайнего Севера. Директор школы сказал художнику, что Мотюмяку любит рисовать. Вскоре застенчивый и смущённый нганасанин принёс ему свои рисунки. Мешков увидел в детских, ученических работах искру таланта, пригласил к себе в Ачинск, учил, как нужно рисовать, резать на линолеуме, а потом помог поступить в Красноярское художественное училище имени В. И. Сурикова.

Владимир Ильич Мешков. У колыбели Норильска. Цветная линогравюра.

 

Не один только Мотюмяку с благодарностью вспоминает о нём. Интересным, самобытным графиком обещает стать и другой ученик Мешкова — эвенк Ботулу. Некоторые гравюры Ботулу уже опубликованы в окружной газете «Советская Эвенкия».

Словно боясь, что он исчерпает свою эвенкийскую тему, боясь повториться, стать однообразным, Владимир Мешков в последние годы обращается к другим мотивам. Всё чаще и чаще в его творчество врывается тема сегодняшнего, социалистического Таймыра. Одна из наибольших удач в этом плане — линогравюра «Северный порт». Ряд интересных листов сделано им на строительстве Назаровской ГРЭС, на перекрытии Енисея. Художник-коммунист Мешков всё время находится в самой гуще жизни. Как-то мы поехали с ним на мотовозе по новой железной дороге Ачинск— Абалаково на станцию Суриково. Ещё в пути я обратил внимание на портрет В. И. Сурикова, прикрепленный кнопкой на стенке кабины.

— Это твоя работа?

— А чья же?—улыбнулся Мешков. — Надо же знать строителям, чьим именем названа станция!

Потом я видел такие же графические портреты Сурикова на других станциях и разъездах, в школе и даже... на паровозе. Оказывается, Мешков специально для строителей дороги вырезал на линолеуме портрет великого русского художника, отпечатал более двухсот экземпляров и раздарил всем ученикам, машинистам, дежурным по станции, бригадам.

Владимир Ильич Мешков. На песцовой охоте. Цветная линогравюра.

 

Недавно умерший красноярский писатель Н. Устинович вспоминал, как однажды, странствуя с Мешковым по эвенкийской тайге, они заехали переночевать на факторию. Хозяйка чума, старая эвенка, гостеприимно распахнула перед ними нюк (вход в чум). Узнав, откуда гости и кто они, она неторопливо подошла к старому, закопченному сундуку и бережно достала оттуда аккуратно свёрнутый лист бумаги. Это была линогравюра Мешкова.

Владимир Ильич Мешков. Охотничьи думы. Цветная линогравюра.

 

— Почему я люблю гравюру? — часто говорит Мешков. — Потому что гравюрой я могу войти в каждый дом как книга, как газета, как радио.

И это правда. Гравюры талантливого сибирского графика проникают в самые отдалённые уголки нашей страны. Даже не искушенному в искусстве человеку они доставляют большую радость, большое эстетическое наслаждение.

Владимир Ильич Мешков. Ночь на Угрюм реке. Цветная линогравюра. 1959 г.

 

С годами всё чаще и чаще работы В. Мешкова выходят за пределы нашей родины. В 1960 году две его цветных линогравюры «В горах Путорана» и «В Туре» экспонировались на выставке русского и советского искусства в Париже. Персональные выставки работ художника состоялись в Германской Демократической Республике и в других странах народной демократии.

Владимир Ильич Мешков. Олени в море. Цветная линогравюра.

 

Я не знаю, к каким темам обратится завтра художник — к новой серии гравюр о Шушенском или продолжит серию работ о буднях социалистического Таймыра. Но я убежден, что каждая из этих линогравюр будет выполнена с присущим ему мастерством. Художник любит говорить о том, что у каждого человека есть своя заветная песня, которую надо спеть как можно лучше и до конца.

Верится, что сам он ещё не допел свою песню. Она вся — впереди.

 

К. ЛИСОВСКИЙ

Журнал «Художник» № 12, 1964 г.

 

На аватаре: Владимир Ильич Мешков

 

Чёрно-белые репродукции работ Владимира Мешкова из журнала «Художник» № 12, 1964 г.

 

В. Мешков. Возвращение с промысла. Цветная линогравюра. 1958 г.

В. Мешков. Фактория на Тунгуске. Цветная линогравюра. 1956 г.

В. Мешков. Северный порт. Цветная линогравюра. 1962 г.

В. Мешков. Эвенкия. Большой аргиш. Цветная линогравюра. 1957 г.

В. Мешков. Неожиданное препятствие. Цветная линогравюра. 1959 г.