Искусство в городе... Рассыпанное по площадям, улицам и интерьерам, оторвавшееся от выставочных и музейных залов, оно становится частью городского пейзажа, растворяется в нём, принимая на себя присущую городу анонимность. Но если можно было бы собрать распавшиеся фрагменты невидимого художественного целого, то картина поучилась бы впечатляющей разнообразием форм, красок, материалов. Конечно, одних усилий художников недостаточно, чтобы изменить окружающий мир и прозу жизни перевести в жанр поэзии, но мир этот обеднеет, если из него исчезнет ИСКУССТВО.

Много лет зная Ивана Николаева, бывая у него в мастерской, куда солнечный луч не долетает из-за невозможности попасть в узкую щель “окна”, едва выглядывающего из-под асфальта — всегда поражаюсь тонкости его живописи, чистоте и звонкости его палитры. Там же, в подполье мастерской, такой же, впрочем, как у многих других художников, пыталась понять что-нибудь про странную привязанность Ивана к жанру плафонной живописи. Жанру не из нашего времени, из какой-то другой жизни. Казалось бы, навсегда исчезнувшему из нашего неказистого быта, пока не пришёл он и не вернул из небытия почти забытую традицию. А точнее сказать — создал заново, потому что ни одна из его работ не имеет аналогов, каждая — это дерзкий вызов и прошлому, и настоящему.

Два плафона в банкетных залах гостиницы “Националь”, уничтоженные росписи сводов одного из московских кафе, роспись плафона во Владивостоке (Дворец молодежи), в Москве (студенческое общежитие), в Зеленограде(Дом пионеров), особняком, но в том же ряду — подвесной потолок из металлической сетки в Ростове-на-Дону (Дворец культуры). Металл с росписью на станции метро «Отрадное» (совместно с Л. Анненковой)... Ни один не повторяет другой, хотя именно в этом жанре очень трудно не повториться.

История сохранила нам немало примеров. Большим мастером плафонной живописи уже в своё время был Евгений Лансере — родственник Ивана Николаева. Однако “наследником по прямой” Ивана не назовешь. И не по причине беспамятства, а потому что во всём он ищет свой путь. Даже там, где до него уже многие прошли.

Так, если прежние мастера шли вслед за архитектурой, то Николаев — в противоборстве с ней строит собственное пространство, наделяя его не только новыми пластическими качествами, но и собственным содержанием. Его пространства — обманчиво-зыбки, способны к изменениям и превращениям и, несмотря на иллюзорность, обладают убедительностью единственно реального пространства.

В интерьерах с плафонами Ивана Николаева все ориентиры теряют свою власть. Кроме вертикали. Художник заставляет человека поднять голову и, обратив взгляд ввысь, вспомнить про “небо в алмазах”, о котором грезилось в юности.

Говорят, что самые бледные, дневные звезды можно увидеть со дна колодца. Возможно, и впрямь только во мраке подвальной жизни могут рождаться самые светлые образы искусства? Проверить это предположение трудно, потому что никто ещё не предложил Ивану Николаеву (как и многим другим художникам) поработать в цивилизованных условиях. А вдруг его талант заиграл бы новыми красками, оставив по себе память не меньшую, чем его славные предки: Бенуа — Лансере — Серебрякова...

Наталья Давыдова

Журнал «Декоративное искусство» № 6, 1991 г.

На аватаре: Художник Иван Валентинович Николаев.

Иван Валентинович Николаев. Роспись плафона во Дворце молодёжи. Владивосток. (Фотография из журнала «Декоративное искусство» № 6, 1991 г.)

Иван Валентинович Николаев. Роспись плафона в общежитии Института гражданской авиации. Москва. Фрагмент. (Фотография из журнала «Декоративное искусство» № 6, 1991 г.)

Иван Валентинович Николаев. Объёмно-пространственная композиция из металлической сетки во Дворце культуры. Ростов-на-Дону. Фрагмент. (Фотография из журнала «Декоративное искусство» № 6, 1991 г.)