В 1820 году прошлого века один крестьянин на острове Мелос в Эгейском море, возделывая свой виноградник, наткнулся на прекрасную мраморную статую полуобнажённой женщины. Деревенские жители в то время уже знали, что богатые европейцы дают большие деньги за подобные находки, поэтому крестьянин не стал пережигать мрамор на известь, чтобы затем использовать её в хозяйственных нуждах, как это часто делали его соседи, а поспешил найти покупателя. Им оказался молодой лейтенант военно-морского флота Франции, впоследствии знаменитый мореплаватель, нашедший место гибели экспедиции несчастного Лаперуза, Дюмон Дюрвиль. Как раз в эти дни корвет, на котором служил лейтенант, зашёл на несколько дней в порт острова. Это и определило дальнейшую судьбу статуи, которая вскоре нашла своё постоянное место в Лувре, где и по сей день поражает зрителей своей возвышенной красотой.

 

По ряду признаков исследователи считают, что она была выполнена на рубеже III—II веков до н. э. На пьедестале сохранилось частично и имя автора Агесандр (или Александр).

К сожалению, у скульптуры оказались отбитыми почти до плеч руки, что не позволяет сколько-нибудь убедительно реконструировать статую. Но и в таком своем виде она являет собой высочайший образец искусства эллинизма, хотя и стоящий несколько особняком в ряду других произведений той эпохи.

 

Афродита изображена полуобнажённой. Спадающие одеяния живописными, свободными складками драпируют её ноги от бёдер и до пят, оставляя полностью обнажённым прекрасный торс. Это придаёт мраморному блоку статуи определённую монолитность, композиционную устойчивость, усиливает ощущение величавой монументальности.

Вместе с тем мягкая моделировка прекрасного тела, лёгкий поворот торса, свободное движение, увы, утраченных рук, наклон головы сообщают её облику удивительную жизненность и очаровывающую женственность. Это ощущение ещё более усиливается контрастным сопоставлением форм обнажённого тела и тяжёлых складок одежды.

 

 

 

Особенно впечатляет возвышенно духовный характер образа прекрасной богини.

В эпоху эллинизма, когда искусство всё более уходило от высоких идеалов классики и создавало произведения, в которых всё более явно проявлялись приземлённые черты гедонизма, преувеличенной патетики и натурализма, ясная и возвышенная красота Венеры Милосской воскрешала нравственные идеалы греческого искусства эпохи расцвета. И, наверное, именно поэтому её так ценили в России, где подлинная красота всегда была неразрывно связана в сознании людей с высокой нравственностью.

 

 

 

И целомудренно и смело,

До чресл сияя наготой,

Цветёт божественное тело

Неувядающей красой.

Под этой сенью прихотливой

Слегка приподнятых волос

Как много неги горделивой

В небесном лике разлилось!

Так, вся дыша пафосской страстью,

Вся млея пеною морской

И всепобедной вея властью.

Ты смотришь в вечность пред собой.

 

Так писал прекрасный русский поэт Афанасий Фет об этом «недосягаемом образце» античного искусства, как бы предвосхищая и утверждая пророческие слова Фёдора Достоевского — «красота спасёт мир».

 

А. НИКОЛАЕВ

Журнал «Художник» № 6, 1990 г.

 

Фотографии журнала «Художник» № 6, 1990 г.