В жизни, в творческой биографии, в душе художника всегда есть особый уголок земли, с которым связаны лучшие чувства, светлые воспоминания, смелые планы, самые счастливые периоды творческого подъёма. Для многих из нас это «Академическая дача».

И хотя она одна, не ошибусь, если скажу, что у каждого художника в его работе, в его памяти живёт своя «Академичка», открывшая лично ему что- то особенное, неповторимое в родной природе, в вечных чудесах её весеннего пробуждения или зимнего покоя, в людях, действительности, искусстве, наконец в самом себе.

И хотя адрес «Академической дачи» хорошо известен и ведёт к ней всем нам памятная дорога от станции Вышний Волочек Ленинградской железной дороги, но тоже не ошибусь, если скажу, что каждый живописец шёл к ней своим путём: кто легко и радостно, сразу, со студенческой скамьи погружаясь в атмосферу дома творчества как в долгожданное продолжение недавней учёбы, кто в трудные периоды неудач, усталости или сомнений, находя здесь целебный источник новых сил, творческого возрождения.

 

Мой путь на «Академическую дачу» шёл через Великую Отечественную войну. Почти десять лет отделяло двадцатилетнего выпускника Казанского художественного училища, мобилизованного но «ворошиловскому призыву» в январе 1940 года на службу в Советскую Армию, от того человека, каким я приехал летом 1948 года на недавно вступившую «в строй», открытую после долгого перерыва «Академическую дачу». За эти почти десять огромных лет, измеренных тяжелейшим опытом войны, естественно, многое, чему учили нас в училище, забылось, и для творческой работы, к которой художники-фронтовики относились с высоким чувством гражданской и профессиональной ответственности, нужно было восстановить знания, навыки, укрепить основы живописного мастерства, обрести уверенность.

Для меня и моих сверстников — молодых живописцев конца 40-х годов, вчерашних солдат, «Академическая дача» была ни с чем не сравнимой, не заменимой никакими курсами или местными студиями нашей всероссийской школой. Как жадно собирали мы материал, работали над пейзажными этюдами в живописных окрестностях дачи, заново учились ощущать очарование, изменчивость, сложность пленэра, передавать красками игру светотени, цветовые рефлексы, тональные отношения!

Работая в творческих потоках под руководством старших, опытных мастеров советской живописи (помню среди них Т. Гапоненко, П. Крылова, А. Бубнова), мы чувствовали себя в прекрасном коллективе, невольно подтягивались, помогали друг другу и друг у друга учились.

Хорошо помню небольшие, написанные на основе непосредственных этюдов с натуры портреты, пейзажи, жанровые сценки («Солнечный день», «Под вечер», «Подруги»), которые я привёз с «Академической дачи» уже в то первое лето 1948 года. Была тогда какая-то особенная радость возвращения к мирной жизни, открытия сверкающего богатства многокрасочной действительности, особенная лёгкость в том, как работалось, особенная ясность в том, как виделась каждая модель, как отражала яркий солнечный свет вода, как поглощала его тёплая земля, как струился световой поток и чуть дрожала в жарком мареве полуденного зноя голубая даль.

 

Сейчас мне кажется, что без той упорной, всепоглощающей работы, с которой у нас на «Академической даче» начинался и которой кончался световой день, без огромного количества этюдов, заполнявших к концу потока все стены, все уголки мастерских, вообще без «Академической дачи» эта ясность не пришла бы никогда. А ведь только она дала мне силы уже много лет спустя создать большой цикл картин о людях колхозной деревни, о земле, освещённой солнцем, о тружениках этой земли.

 

Теперь я нередко приезжаю на «Академическую дачу» со своими учениками — аспирантами казанской мастерской Академии художеств СССР — и стараюсь, чтобы работа на пленэре, штудирование натуры, накопление этюдного материала стали для них такой же внутренней необходимостью и такой же окрыляющей радостью, как это было для нас в годы молодости.

 

Однако «Академическая дача», сколько я её помню, никогда не была для художников только местом «практики па пленэре», только источником этюдов вспомогательного значения. Мы приезжали на «Академическую дачу» с большими замыслами, привозили сюда холсты, которым предстояло стать картинами, работали над историческими, батальными и современными тематическими композициями. В мастерских на «Академической даче» создавали произведения, попадавшие прямо отсюда на всероссийские и всесоюзные выставки, становившиеся важными вехами в развитии тематической живописи многих автономных республик, краев и областей Российской Федерации.

 

Помню, как молодой Владимир Илюхин завершал на «Академичке» первую в послевоенной мордовской живописи историческую картину, посвящённую встрече А. В. Суворова и Ф. Ф. Ушакова в Крыму, как мой друг Лотфулла Фаттахов писал свои полотна «Хлеба созрели» и «Сабантуй», так много значившие в те, 50 е годы для развития бытового жанра нашей татарской тематической живописи, как уже позднее, в начале 70-х годов, бурятский живописец Солбон Ринчинов завершил здесь многофигурную тематическую композицию о молодых строителях Байкало-Амурской магистрали, а калмыцкий художник Ким Ольдаев — картину о героях гражданской войны, «всадниках революции».

 

«Академическая дача» учила нас мыслить большими категориями сюжетно-тематической картины, ставить сложные задачи, искать решения самых актуальных общественных, социальных и нравственных проблем. В 1948 году именно на «Академической даче» мне удалось найти основное решение батальной картины «Главные силы входят в прорыв», которая мне лично была очень важна как эмоциональный итог фронтовых впечатлений и, думается, отвечала стремлению современников по-новому осмыслить события Великой Отечественной войны.

 

История «Академической дачи» богата многими примерами создания тематических картин, уходивших оттуда на большие выставки и в музеи страны. И дело не только в хороших условиях, которые существуют на «Академической даче», особенно в последние годы, после постройки нового корпуса с просторными мастерскими. Дело прежде всего в той сильнейшей традиции реалистического отечественного искусства, которая связала с активным развитием тематической картины. «Академическая дача» бережно хранит эту традицию, способствует приобщению к ней новых и новых поколений.

 

«Академическая дача» — исторически сложившийся центр русской живописи, русской культуры. В то же время — это наша интернациональная «альма матер», объединяющая художников разных автономных республик, что способствует действительному сближению и взаимодействию национальных культур внутри единого российского искусства.

В прошлом, 1983 году у нас в Казани была открыта персональная выставка известного живописца из Марийской АССР Бориса Пушкова. Мотивы «Академической дачи», красной нитью проходящие через все его пейзажи, делают эту живопись особенно близкой нам — казанским художникам, так же, как и Пушков, «выросшим», возмужавшим на «Академической даче». Мы безошибочно узнаем эти мотивы и в работах художника Удмуртской АССР Петра Семёнова, и в творчестве марийского живописца Зосима Лаврентьева, и в картинах и пейзажах художников Дальнего Востока, Северного Кавказа, Карелии. «Академическая дача» — общий неисчерпаемый источник нашего вдохновения, любви к родной земле, чувства прекрасного.

 

Харис Якупов

Журнал «Художник» № 6, 1984 г.