Якутская художница Мария Рахлеева — из поколения семидесятых, принесшего с собой новые приметные явления в советское изобразительное искусство. Это поколение пришло вслед за периодом «бури и натиска» (как иногда не без основания характеризуют деятельность советских художников конца 1950-х—1960-х годов) и утверждало себя через внутреннюю полемику с предшественниками.

Крайним проявлением этой полемической позиции явилось развитие сугубо камерной, так называемой «тихой» графики. Крайнее — следовательно, одностороннее, узкое, скоропреходящее.

Однако главной, ведущей тенденцией могло стать и действительно стало продолжение испытанной временем и поколениями советских художников традиции разностороннего и глубоко содержательного раскрытия жизни.

Подтверждение тому — многие художественные выставки последнего десятилетия, показавшие, что на новом уровне духовных запросов общества возросла роль личностного подхода художников к жизни, особенно — к современным нравственно-этическим проблемам. Обогатились (а в ряде случаев усложнились) как изобразительные средства, так и сама образно-поэтическая интонация искусства. И во всё это заметный вклад внесли художники, которые сравнительно недавно перешагнули свой молодежный возраст.

 

Среди сверстников Мария Рахлеева утвердилась завидной свободой и естественностью, вызывающими безусловное доверие к её работам, к её таланту в целом. Её графические листы легко узнаются на выставках — на них лежит печать творческой личности со светлым поэтическим мироощущением, выраженным лёгким трепетным касанием литографского карандаша, офортной иглы или кисти.

Рахлеева М.А. «У озера»

Родные места художницы, что в Третьем Баягантайском наслеге Алексеевского района, расположены в Центральной Якутии, однако достаточно далеко от столицы республики. Рахлеева рано оторвалась от этих уютных таёжных мест, но когда, по прошествии многих лет, вновь посетила родину, она покорила её своей тихой прелестью. Ярко всплыли воспоминания колыбельной поры, и у начинающей тогда художницы как бы открылись глаза на жизнь, на образы самой Якутии.

 

В школьные голы Рахлеева, казалось, больше увлекалась химией, а в том, что всё же пошла поступать в Якутское художественное учплище считает себя обязанной своевременным хлопотам заботливой воспитательницы, тогдашнего завуча школы № 25 Якутска В. Прокопенко.

В училище наставником Марии был Афанасий Мунхалов. В 1968 году она поступила в Суриковский институт, занималась в мастерской Е. Кибрика, у которого в своё время учились и А. Мунхалов, и Л. Неофитов, и самый старший из современных якутских графиков Э. Сивцев. Ассистировал Кибрику Н. Воронков, о котором Рахлеева отзывается с большой признательностью, ценя его советы и его умение направлять студентов к самостоятельной работе.

Дебют художницы состоялся на зональной выставке «Советский Дальний Восток» 1974 года во Владивостоке, в которой она участвовала дипломной серией литографий «Родной край». Этот цикл был воспринят как одно из лучших поэтических произведений графического раздела экспозиции.

В пяти листах серии нет сквозной сюжетно-композиционной линии или жёсткой жанровой регламентации. Картины жизни якутского села, трактованные в связи с природой, бытом, а то и с предметами домашней обстановки, объединены лишь темой, раскрытой под специфическим авторским углом зрения.

По всей поверхности листа «Дождь» серебряными нитями низвергаются ряды косых линий; они пересекаются, наслаиваются друг на друга. В потоке ливня неразличимы границы земли и неба, невесомыми кажутся изображения босоногих подростков — мальчика и девочки,— раскидистого дерева, под которым они укрылись, и мирно пасущихся лошадей. Литография пронизана очень искренним, свежим, юношески нежным восприятием жизни, отличающим всю серию.

Она обретает сдержанную романтическую окраску в «Северянке», несомненно наиболее характерном и колоритном листе цикла. Созданный в нём образ девушки современен по всему эмоциональному звучанию, по богатству содержания, что особенно бросается в глаза при сопоставлении с экзотически-трогательными атрибутами уютно обставленного, милого для неё уголка сельского дома. Примечателен лист и сдержанным благородством тональных переходов. В «Северянке», что явствует даже из самого названия работы, видно стремление автора к типизации образа юной современницы.

 

Серия «Родной край» аттестовала Рахлееву на V Всесоюзную выставку эстампа в Минске (1974), на другие смотры, наконец, в члены Союза художников СССР.

Вскоре молодая художница стала стипендиаткой СХ СССР и вновь работала под руководством Е. Кибрика. Творческий рост Рахлеевой закрепили памятные всем молодежные выставки 1976 -1977 годов, крупные экспозиции в Москве и за рубежом. На них наряду с листами дипломной серии демонстрировались произведения циклов «Север» (1975). «Лето» (1976), «Детские игры», «Томпо» (1977), литографии, офорты, карандашные рисунки.

Рахлеева М.А. «Долина реки Токко» Из серии

Обращает внимание устойчивость тем и образов графики Рахлеевой. Художницу привлекают явления жизни, гармоничные и добрые в своей изначальной сути. На первых норах ей ближе всего были образы безмятежного детства и доверчиво вступающей в жизнь юности в их естественной нерасторжимости с природой, с окружающей средой.

Словно молодыми восторженными глазами, светло и празднично увидены и «Мотивы Севера» (1970), созданные после поездки автора в далёкую тундру на побережье Ледовитого океана. А ведь это край, красоту которого обычно обозначают эпитетом «суровая». Я уже не говорю о таких литографиях, как «Детство» (1976) и «Качели» (1977), в которых раскованность авторских чувств облечена в форму лирического самовыражения.

Рахлеева Мария Афанасьевна, «Качели» 1977 г. Литография

С годами круг интересующих Рахлееву явлений постепенно расширяется как бы по спирали, в её творчестве появляются темы материнства, семьи, быта старожилов якутского села, красоты рукотворного мастерства в традиционной народной жизни. Утверждаемая художницей гармония человеческого бытия и природы обретает всё более глубокий духовный, морально-этический смысл.

Графику Рахлеевой можно сравнить с признаниями в любви к родным местам, с лирическими стихами и новеллами, в которых правда чувств выражена с неотразимой силой обаяния. Эта лирическая интонация заметно выделяет творчество художницы в якутской графике, известной прежде всего работами героико-гражданственного и эпического звучания.

 

Конечно, и до Рахлеевой в якутской станковой графике лирическая струя активно пробивала себе дорогу. Тому свидетельство — некоторые листы В. Васильева или большой, многослойный по образной структуре литографический цикл «Времена года», создававшийся В. Ивановым в течение ряда лет. Но с приходом Рахлеевой в якутское искусство лирическое направление заявило себя в наиболее непосредственном, чистом виде.

В этом отношении особенно примечательна серия литографий «Лето», удостоенная в 1977 году диплома выставки «Молодость страны». Каждый из трёх листов цикла имеет определённую жанровую основу. Устроившись поудобнее средь цветущего поля, рисуют две девушки; косцы собираются на обед на полевом стане: пастух и стадо пережидают в тени кустов жаркий полдень. В каждом случае сцены труда, творчества или отдыха людей осмыслены через образ и настроение природы, занимающей доминирующее место в композициях.

Рахлеева М.А. «На этюдах» Из серии «Лето» 1976 г.

Узорочье трав и цветов, порхание стрекоз и бабочек, щебет птиц, словом, яркий июльский день во всей его красе и благоухании окружает юных художниц в листе «На пленэре». Литография выполнена тонким, как на офорте, штриховым рисунком с подробной тональной разработкой. Рисунок отменно скрупулёзный, но характерный и острый. Художница зорко подметила и угловатость фигурок девушек, и трепетное колыхание трав и кустов от шаловливого дуновения ветерка, и лёгкое парение в далеком небе одинокого белого облачка, и зеркальную гладь реки. А сплошной ковер из цветов и трав на переднем плане она воссоздала с такими тщанием и любовью, на какие способны, кажется, только прославленные народные мастерицы — вышивальщицы и кружевницы.

В литографии «На сенокосе», где изображены хозяева колхозной страды, Мария Рахлеева обратилась к более обобщённым, можно даже сказать, монументализированным формам.

Здесь штрих целиком уступил место тону, живописно-мягким переходам, создающим ощущение насыщенной свето-воздушной среды. Знойным маревом подёрнуты ладно сложенные фигуры колхозников и зыбкие контуры ленского пейзажа с ухоженным лугом, рекой и бледным небом.

В листе «Полдень» с его репрезентативной, кулисно-замкнутой композицией — уравновешенная плавность форм и ритмов. Здесь всё живое и неживое в природе пребывает в величавой тиши и покое, здесь царит всепроникающая идиллическая умиротворённость.

С большой теплотой и задушевностью воссоздала Мария Рахлеева прелесть якутского лета, показала красоту и значительность простого и обыденного в жизни.

Обращение к традициям обусловлено для Рахлеевой не узко-цеховыми побуждениями (только графика!) или интересом сугубо стилевого порядка.

К числу своих наиболее устойчивых симпатий она относит старых нидерландских и голландских мастеров, французских импрессионистов, К. Петрова-Водкина и П. Кузнецова.

За редкими исключениями вряд ли можно найти в её работах сколько-нибудь прямые переклички с произведениями этих художников. Но, думается, искусство каждого из них отдельными своими гранями действительно нашло отзвук в творчестве Рахлеевой. Главное же в том, что традиции мировой классики и советского искусства аккумулируются автором, порождая единый творческий импульс и образуя единый художественный сплав.

Рахлеева М.А. «Добрая эбэ Харытэй» Литография

В последние годы возросло внимание Рахлеевой к духовным ценностям родного края. Значительным подспорьем явились новые поездки в Алексеевский район, интересный, кроме всего прочего, и находящимся на его территории, в селе Черкех, замечательным архитектурно-художественным комплексом под открытым небом. Традиции национальной культуры и быта помогают художнице глубже и полнее осмысливать свои творческие задачи, а достигнутое ею большое профессиональное мастерство сообщает её работам ощутимые черты интеллектуального обаяния. Таковы, например, очень красивые по цвету, трактованные с присущим Рахлеевой пристрастием к глубоким пространственным разработкам, написанные темперой композиции «Щедрое лето» (1981) и «Золотая земля Томпо» (1981), добротные и непринуждённые по исполнению литографии «Тишина» (1980), «У озера» (1980) и др.

 

Сейчас Мария Рахлеева вступила в пору творческой зрелости. Её произведения отмечены стремлением к сдержанной объективности изображения при общем лирико-романтическом восприятии мира. Накопленный опыт дает художнице возможность обогащать и разнообразить амплитуду эмоциональных высказываний, добиваясь в них большей диалектической взаимообусловленности.

 

И. ПОТАПОВ

Журнал «Художник» №7, 1984 г.

 

Рахлеева М.А. «На родной земле» 1989 г. Литография.